«Ритуальное убийство»

Белгородская область традиционно считается благополучным сельскохозяйственным регионом. Доля сельского хозяйства составляет 11% ВРП. Сельскохозяйственные угодья на 70% состоят из добротного чернозема. На душу населения приходится 1,43 га сельхозугодий, в том числе 1,1 гектара пашни. По объему аграрной продукции область занимает лидирующее место в стране. Последние несколько лет ударными темпами реализуется проект «Тепличный кластер 500 га». Планируемые суммарные объемы производства региональных теплиц ожидаются на уровне 250 тысяч тонн, что позволит занять области не менее 10-12% федерального рынка овощей защищенного грунта.

Но ведущими отраслями, прославившими Белгородчину на всю страну, являются птицеводство и свиноводство. Молочно-мясное животноводство развивается под пристальным контролем руководства региона. Показательно, что во главе крупнейших агрохолдингов – ЗАО «Приосколье», ГК «Агро-Белогорье» и ООО «Группа компаний «Зеленая Долина» – стоят чиновники, вышедшие из недр областного департамента экономического развития.

Всей нынешней благодати предшествовали настоящие страсти по переделу земли. Обошлось без кровопролития, да вот только жертвой стало крестьянство. А началось все в далеком декабре 1991 года, когда был принят Указ президента РФ № 323 «О неотложных мерах по осуществлению земельной реформы в РСФСР», а вслед за ним последовало постановление правительства № 86 «О порядке реорганизации колхозов и совхозов». Смысл земельной реформы заключался в том, чтобы вернуть земле крепкого собственника, для чего людям передали земельные паи, которые изымались из собственности колхозов и совхозов. Крестьяне в дальнейшем сами могли по-хозяйски распорядиться тем, что им передало государство.

Размер одного пая в среднем составлял 4,5 гектара. Некоторые семьи получали порядка 20 га земли, если в колхозе работало несколько человек. Много это или мало? С учетом того, что 20 соток вполне хватает, чтобы прокормить как минимум две семьи, то два десятка гектаров – это полноценный стартовый капитал для начала небольшого сельскохозяйственного производства. Но далеко не все сообразили, какое богатство пришло им в руки.

Этим воспользовались предприимчивые ребята, которые скупали земельные паи по бросовой цене – $20-30 за пай, и люди по простоте душевной продавали. Кто-то отдавал свой пай вообще за половину курицы или за бутылку водки. Стали появляться различные ООО или ЗАО, которые брали земельные паи якобы в аренду, а затем включали их в уставной капитал. На селе проводились общие собрания, на которых люди за обещание «дивидендов» передавали свои земельные паи в уставной капитал организаций, а де-юре прекращали свое право собственности на земельный пай, так как новым собственником по закону становилось юридическое лицо.

Так постепенно земельные паи, розданные крестьянам, стали корпоративной собственностью. Но не везде. Процессы ликвидации, банкротства, окончания действия срока аренды земельного пая проходили на протяжении 2000-х. И к моменту, когда земельные паи де-юре вернулись во владение первоначальных собственников, прошло много времени. Многие владельцы паев умерли, а их наследники даже не знают, что у дедушки с бабушкой был земельный пай. Да и сами их владельцы с течением времени позабыли о том, что у них был когда-то приличный кусок земли. В законе такие паи называются невостребованными, и если такой земельный пай (долю) обнаруживает орган местного самоуправления, то он имеет все основания прекратить право собственности на землю нерадивого собственника.

Этим ловко воспользовались чиновники, в одночасье ставшие удачливыми предпринимателями. Сейчас в государственной собственности – половина всех угодий, а земля – это власть. И деньги. В начале 2000-х место колхозов и совхозов заняли агрохолдинги. Селянам ничего не оставалось, как идти трудиться к новым хозяевам. Попутно со взрывными темпами производства свинины в области, крестьян лишили возможности заниматься свиноводством на фермерских подворьях. Подробно о «свиноциде» «Бизнес-Класс» писал в октябре 2013 года.*

К середине «нулевых» крепких фермерских хозяйств в области осталось от силы несколько десятков. Одно из них было создано в Борисовском районе Валерием Вакуленко – крепким хозяйственником, посвятившем возрождению села четверть века. Да вот только несговорчивым оказался фермер, за что и поплатился. Но обо всем по порядку.

Монолог первый. Чистый энтузиазм

«Сознание своих сил увеличивает их».

Люк Вовенарг

Свое первое сельхозпредприятие я создал в 1988 году, сразу после выхода закона о кооперативах. Просто собрались четыре крепких мужика и решили попробовать себя в крестьянском труде. Тогда еще первый секретарь обкома Алексей Пономарев выделил нам 300 гектаров земли. Не мудрствуя лукаво, мы решили не отходить от традиционного севооборота. И занялись воспроизводством крупного рогатого скота. Взяли еще троих работников, и нас стало семеро. У нас не было ничего кроме голого энтузиазма и желания самостоятельно жить и работать.

Практически весь выращенный урожай мы сдавали. Тогда выгоднее было всё продать государству, а на вырученные деньги купить технику. Причем для кооперативов комбайн обходился в три раза дороже. Колхозы покупали его за 15 тысяч рублей, а нам продавали за 45. Кооперативом мы оставались до 1994 года, а потом реорганизовались в малое предприятие. В 1999 закон опять изменился, и хозяйство стало называться ООО «Колос».

В 1999 году из 350 голов половина была дойным стадом. Наши нетели давали по 29 литров молока, что по тем временам было рекордно много. Заботились о сохранении плодородия полей. Почвы обедняются, а потому до 40% пашни нужно выдержать под паром. Засаживали поля многолетними травами, а затем пускали ее на корм скоту.

Из разорившихся колхозов к нам потянулись люди. Все 90-е мы не переставали удивляться, как колхоз может разориться? Как производство еды может быть убыточным? Дело, конечно, в принципах ведения хозяйства. Раньше ведь как говорили: «Чем беднее колхоз, тем больше в нем денег». Государство поддерживало слабые хозяйства за счет сильных. Это было экономически ущербно. И прежде всего, это сослужило недобрую службу самим колхозам.

Когда работаешь на себя, отношение к делу совсем иное. От нас уходили только те работники, кто не справлялся, потому что дисциплина была железной. В результате за 25 лет ни одного смертельного случая на производстве. Несчастья случались в основном по причине пьянства. Оно, надо сказать, пресекалось на корню: нарушителю грозили санкции вплоть до увольнения. Но всё же большинство людей оставалось, потому что они чувствовали заботу. Я упорно «пробивал» блага цивилизации для жителей – кабель телефонный протянули на 15 км, дороги в селе сделали, купили автобус, чтобы детей в школу возить. Люди жили хозяйством, урожаи были до 60 центнеров с гектара, удои рекордные. 

Монолог второй. От расцвета до заката

«Интрига составляет силу слабых…»

Уильям Шекспир

После банкротства в 1999 году «Колхоза имени Ленина» у конкурсного управляющего мы приобрели два животноводческих комплекса в селе Стригуны – один по выращиванию КРС на 16 тысяч голов, второй – по производству молока на 800 голов дойного стада. Вместе с ними нам досталось 27 объектов, включая 16 производственных корпусов. Затратили 4 млн рублей, закрыли все долги по зарплате и кредитам, погасив четыре очереди должников. За несколько лет, опираясь на современные научные исследования, мы добились того, что во всем дойном стаде не было ни одного случая лейкоза. Землю тоже привели в порядок, подняв урожайность зерновых до 70 центнеров с гектара. А в 2004 году создали филиал в Курской области, где также развивали мясомолочное животноводство.

В 2005 году мы заново оборудовали корпус по производству молока, создали летние лагеря для коров, полностью обновили коммуникации. Хозяйство было передовым и самым крупным налогоплательщиком из сельхозпредприятий района. Выращивали 10 тысяч тонн зерновых, сахарную свеклу, подсолнечник, производили 3500 тонн молока и 300 тонн мяса в год. Не раз на базе «Колоса» проводил выездные заседания губернатор, ставя нас в пример. Социальная ответственность перед селянами тоже была высокой. К слову, зарплаты у людей были в 2-4 раза выше, чем в среднем по области. Во время уборочной механизаторы получали в месяц 40 тысяч рублей. Это, напомню, в середине 2000-х. Зарплата доярки составляла 20-25 тысяч. В хозяйстве трудилось порядка 250 человек. Кроме того, мы помогали школам, детским садам, полиции. Зимой делали работу дорожной службы – убирали вдоль трассы старые деревья.

Село расцвело. Люди почувствовали уверенность на своей земле. Пока не грянул гром среди ясного неба. В начале января 2005 года во время очередного визита губернатор предложил мне 10 млн рублей за 8 корпусов по выращиванию КРС. Я не дал никакого ответа, пообещал подумать. А позднее меня вызвали в областную администрацию к Владимиру Зотову, руководившему тогда департаментом экономического развития области. И Зотов предложил мне за корпуса уже миллион рублей. Их реальная стоимость была в десятки раз больше, но мне объяснили, что у области денег нет, а корпуса нужны для развития в регионе свиноводства. У меня же были свои планы экономического развития, и я не согласился.

А через несколько недель я не смог попасть на комплекс – там была выставлена охрана, демонтировали железобетонные конструкции. Так начался закат «Колоса», и начало моей многолетней войны, цель которой не только вернуть захваченное, но и восстановить справедливость.

Монолог третий. Сор из избы

«Только бы верили люди, что сила не в силе,

а в правде, и смело высказывали бы ее».

Лев Толстой

В 2007 году ко мне явились проверяющие из налоговой инспекции с четко поставленной задачей – выявить нарушения. Стоит ли удивляться, что нашли недоимку. Арбитраж тут же возбудил процедуру банкротства, а полиция возбудила уголовное дело по ст. 199 УК РФ «Уклонение от уплаты налогов и сборов». По сложившейся к тому времени практике – это лучший метод забрать собственность. Инкриминировали мне 960 тысяч рублей якобы неуплаченного в 2004 году налога на прибыль. С этого момента моя жизнь перестала быть томной. Я понимал, что в области искать правду бесполезно, и написал заявления в МВД, Следственный комитет, Генпрокуратуру, администрацию президента с требованием возбудить уголовное дело против губернатора Евгения Савченко, его заместителя Владимира Зотова и главы Борисовского района Николая Давыдова, которые, как мне видится, были главными инициаторами захвата моего имущества. По моим заявлениям в Генпрокуратуре и МВД отменили 12 постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенные белгородскими правоохранителями. Сор из избы был вынесен за пределы нашей благополучной области.

Я понимал, что оставаться здесь небезопасно и уехал сначала в Харьков, а затем в Москву. Там я лично побывал во всех структурах, включая ФСБ. В результате губернатор все-таки был допрошен. Он отверг факт захвата имущества, сообщив, что лишь дал указание Зотову с Давыдовым создать совместно с моим хозяйством свинокомплекс. Но затем уточнил, что и комплекса никакого не было, а были кучи строительного мусора и полуразрушенные строения, часть которых демонтировали, а часть перестроили под свинарники.

В 2008 году следователь СК при прокуратуре области Воронин проделал огромную работу, но и собранный им материал не смог убедить местный суд – в возбуждении уголовного дела против руководства региона было отказано. А в 2009 году меня арестовали по факту возбужденного ранее дела по неуплате налога. В СИЗО я провел 6,5 месяцев. При этом ни разу не был допрошен следователем. Суд мне дал год лишения свободы. Через 10 месяцев, в январе 2010 года, я вернулся в разоренное село. А в 2011 году, после многократных судебных процессов, была возвращена переплата налогов в размере 960 тысяч рублей. Получается, что сидел я не за неуплату, а за переплату налогов.

У меня был заключен договор аренды земли с пайщиками на 25 лет. Он до сих пор не расторгнут. Но сегодня ООО «Колос» не ведет хозяйственную деятельность. А земля находится у крупнейшего агрохолдинга области, который возглавляет бывший заместитель губернатора Владимир Зотов. К сожалению, мой пример – не единственный. Похожая история произошла в соседнем хозяйстве, где была молочно-товарная ферма. Корпуса, где содержался КРС, переделаны в свинокомплексы, скот варварски уничтожен.

Я думаю, что целью было не мое разорение (я слишком мелкая сошка, чтобы включать меня в расчет). Истинная цель – получение субсидии по банковскому кредиту, полученному на строительство свинокомплекса. Предполагаю, в Москву было доложено, что все построено «с нуля» в чистом поле за 1,5 млрд рублей, на что получен кредит под 14% годовых. Государство из федерального бюджета субсидировало ¾ этой суммы. В итоге новоиспеченный предприниматель обогатился на сумму порядка 3 млрд рублей казенных денег. Не правда ли просто стать миллионером при нужных связях и заслугах?

Под чертой

За несгибаемыми плечами Валерия Вакуленко десятки судебных заседаний, тома решений и постановлений. Результат пока в пользу действующей власти. Так и вспоминается крылатая фраза из любимого фильма: «Кто ж его посадит? Он же памятник!»

Сегодня в здании правления в Стригунах, некогда шумном и многолюдном, гулко раздается эхо, шарахаясь об запыленные углы. Раньше правление было для селян центром жизни – сюда шли и в горе и в радости, и неизменно получали помощь. Сейчас люди вынуждены покидать свои дома и отправляться на заработки. В агрохолдинге всем работы не досталось. Да и зарплаты там не те, что были в «Колосе» даже десять лет назад. А ведь надо растить и учить детей, играть свадьбы и хоронить своих мертвых. Большинство молчаливо смирилось с этим «ритуальным убийством» крестьянства в угоду процветанию всего лишь нескольких уважаемых людей. Но только не Валерий Вакуленко, который упрямо продолжает верить в торжество справедливости. Несмотря ни на что.

*«Жертвоприношение», №7, октябрь 2013 года