Говорящие стены

Рассуждать о роли стрит-арта в контексте влияния на город, дело неблагодарное. Многие считают райтеров вандалами и асоциальными элементами. Кто-то относит граффити к радикальному искусству бунтарского толка. Ну и, конечно, широко представлено мнение, что стрит-арт 90-х давно перебрался в галереи и стал попсой.

Не существует единства восприятия уличного искусства и со стороны городских властей. В 90-е в Нью-Йорке муниципалитет боролся с граффити как с чумной средой, вплоть до ограничения продажи аэрозольной краски. Не то чтобы это был самый разумный подход, но совсем не удивительный, учитывая, что в Лос-Анджелесе и Лондоне, например, уличные банды использовали граффити, чтобы пометить «свои» территории. В Португалии на граффити выдают лицензии, а мэр одного из округов Парижа – фанат уличного искусства – и сам бы не прочь взяться за баллончик, а пока просто поддерживает местных художников. В том же Париже есть улица, где граффити официально разрешено. Она расположена в центре города и уже успела стать туристической Меккой. В Лондоне сити-туры «по местам» Бэнкси приносят больше денег, чем традиционные круизы по Темзе. В Москве ряд пешеходных переходов официально «отдали» под граффити, а в Екатеринбурге и Санкт-Петербурге открыты музеи стрит-арта.

Отношения города и стрит-арта – это всегда очень сложно. Это не всегда про любовь и взаимопонимание, но всегда про диалог. Граффити – это живое зеркало города, и язык его пусть часто и маргинальных групп, но все же горожан. Отсутствие в городе граффити – тревожный признак деградации городской творческой активности. Впрочем, как и отсутствие публичных пространств, магазинов винтажных вещей, подержанных пластинок, книг, милых художественных лавочек и уютных кафешек. И тут есть один принципиальный момент. Рисунок художника на фасаде здания – далеко не всегда граффити. Если художник работал по заказу собственника здания или администрации города, особенно художник академического толка, то это классическая художественная роспись, и к граффити это имеет такое же отношение, как «пита грик» в Макдональдсе к традиционной греческой кухне. Граффити – это уличное искусство не потому, что находится на городских фасадах, а потому, что создается уличными художниками. Сама философия граффити предполагает изменения в городской среде, стремление выйти за границы, установленные бюрократией городских властей.

Граффити не только делает город «живым», но и способно серьезно повлиять на ряд важнейших социальных процессов. В середине двухтысячных двое голландских художников – Иерона Куулхас и Дре Урхан – задумались о том, как может уличное искусство изменить жизнь обыкновенного бедного района Рио-де-Жанейро. Художники придумали простую в исполнении идею разноцветных линий, пересекающих целый квартал, включая жилые дома, площадь и местную школу танцев. Тонны краски, особое художественное видение и жгучее желание менять мир превратили часть трущоб Рио в интереснейший арт-объект. Проект голландцев «Favela Painting» создавался с целью «раскрасить» жизнь людей, сменить серые бетонные стены на яркую урбанистическую сказку. Куулхас и Урхан пригласили к покраске района 25 местных художников, создав целое арт-сообщество, день за днем раскрашивавшее мрачные здания и сооружения. Работа продолжалась два года, всего было расписано 34 здания. В результате свершилось чудо, и возник огромный, поражающий яркостью и жизнерадостностью район Santa Marta.

Через несколько лет местные социологи провели исследование, в результате которого получили изумляющие показатели. В десятки раз снизилась преступность, выросло число поступающих в средние и высшие учебные заведения, а за счет притока туристов повысился уровень жизни населения. Беднейший район Рио теперь один из привлекательных туристических объектов. Он стал источником вдохновения уличных художников и получил новое полуофициальное название – Cidade Maravilhosa, что в переводе с португальского означает «Изумительный город».

Невольно закрадывается мысль, что даже в нашем благоустроенном и «удобном для жизни» Белгороде хотелось бы увидеть стеночку-другую «изумительного города». Без пафоса и социально выверенных тем, без натужно улыбающихся девочек в веночках и без воплощенных чьей-то бурной фантазией бронзовых львов. А пока «настоящие» работы белгородских райтеров можно оценить лишь на заборе завода «Луч», на заброшенной пожарной станции и на полудиких спортплощадках. И это при изобилии убогих глухих фасадов, украшенных разве что трещинами. А может, отдать их талантливым бунтарям, просто так – без контроля? Хуже точно не будет.