Кроме жирных черноземов и развитого животноводства Белгородская область богата поистине «золотой жилой» – залежами железной руды. Яковлевское месторождение – одно из уникальных и крупнейших в мире. Разведанные запасы руды здесь превышают 9,5 млрд тонн. Содержание железа в яковлевской руде составляет от 50 до 70%, что позволяет получать товарный продукт без затратного обогащения. Добыча ведется на глубине 300-600 метров подземным способом.
Летом 2017 года компания «Северсталь» выкупила у Газпромбанка права требований к бывшему владельцу рудника ООО «Металл-групп» по предоставленным кредитам и накопленным процентам на 12 млрд рублей. Сумма сделки составила 6 млрд рублей. Завершив сделку, Северсталь получила в залог 100% долей Металл-групп.
Бывшие владельцы с таким крутым оборотом не согласились и новых владельцев на порог не пустили. Но осенью осознали бесполезность сопротивления и капитулировали. В начале 2018 года Яковлевский горно-обогатительный комбинат перешел под контроль ПАО «Северсталь», а новым директором стал Егор Ренев.
Со стороны это выглядело как классический рейдерский захват, но, как известно, победителей не судят. К тому же, победитель в ближайшую пятилетку планировал инвестировать в модернизацию и развитие ГОКа 25 млрд рублей, поэтапно наращивая объем добычи руды с 878 тысяч до 5 миллионов тонн в 2023 году. Наибольшее увеличение объемов добычи в «пятилетке» – до 3,8 млн тонн – ожидалось к нынешнему 2020 году.
Кроме впечатляющих цифр, это означало новые рабочие места, заметные налоговые поступления в бюджет, импульс развития для смежных производств и компаний-подрядчиков. Оставалось только порадоваться новым захватывающим перспективам.
Одной из подрядных организаций стала компания Кирилла Маркелова, который несколько лет назад переехал с семьей из Воркуты. Компания «КУБАЗ» занималась капитальным строительством «под ключ». Ключевые объекты – в сфере сельского хозяйства. Один из них – крупнейшая в Европе козья ферма в Рязани.
В марте 2018 года компания «Северсталь» пригласила КУБАЗ на строительство ряда объектов, а затем на разработку карьера по добыче песка. «Работы в карьере включают в себя добычу песка, добычу вскрыши в соотношении один к полутора, грохочение, то есть сортировку, – увлеченно рассказывает Кирилл. – Это довольно специфическое производство. В разрезе карьера хорошо видно, что песок имеет разный цвет: красный, белый, красно-белый и желтый. Сначала разрабатывается вскрыша, а затем при углублении до 15 метров добывается песок».
Поясню, что вскрыша – это верхний слой почвы и глинистых пород. Для того чтобы в песке было меньше примесей, проводят вскрышные работы: снимают верхний слой земли, содержащий дерн, глину, посторонние включения. Вскрышные породы обычно разрабатываются экскаваторами в комплексе с бульдозером и скрепером. Эти слои на самосвале перевозят в отвал. После отработки участка в карьере вскрышу возвращают для последующей рекультивации.
Песок необходим для закладочного комплекса на шахте. Для укрепления проходных горизонтов створы заполняются песко-цементной смесью, которая подается в перекрытия под высоким давлением. Поскольку планы по добыче были поставлены рекордные, потребность в песке должна была неуклонно расти. Так рассудил Маркелов и бросился с места в карьер – закупил всю необходимую для карьерного хозяйства технику, расширил штат компании специалистами и рабочими. В общем, подготовился к долгому и плодотворному сотрудничеству.
На поставку песка заключили договор, где прописали ежемесячный объем – 30 тысяч кубометров песка. Расчет стоимости кубометра был произведен исходя из данного объема и зафиксирован в договоре. На первом этапе ничего не предвещало проблем. Нареканий к КУБАЗу со стороны заказчика не было. На карьере трудились 60 человек и техника для добычи, грохочения и транспортировки песка. Условия жестко контролировал собственный отдел охраны труда.
В декабре 2018 года был заключен договор с передачей карьера по акту приема передачи. КУБАЗ получил карьер в разработку, а от Северстали оставили одного сотрудника для осуществления технадзора. Охрана труда и техника безопасности стали заботой КУБАЗа. Это значит, что техника с ГОКа не имела права доступа на карьер. Казалось, что сила земли прочно связала заказчика и подрядчика.
Обязанность заказчика была принять и оплатить, обязанность исполнителя – поставить песок необходимого качества. В случае неисполнения были предусмотрены штрафные санкции вплоть до расторжения договора. Отдельно было прописано, что если погодные условия не позволяют исполнителю выполнить необходимый объем, то в следующем месяце он будет добавлен к текущему. Для успешного функционирования карьерного хозяйства разрабатывается план горных работ в соответствии с объемом ежемесячной добычи песка.
При подписании договора на поставку песка по просьбе директора рудника Егора Ренева КУБАЗ занялся также переработкой руды. Был подписан второй договор с указанием стоимости обработки тонны руды. Объемы руды предоставлял сам заказчик – с ежемесячным объемом 50 тысяч тонн. Кирилл Маркелов идет партнерам навстречу и ставит дополнительные три грохота для руды.
- В первый раз мы столкнулись с недопониманием, когда через два месяца нам перестали давать руду на переработку, – вспоминает Кирилл. – В июне 2019 года заказчик попросил снизить стоимость грохочения руды. Мы объяснили, что ниже себестоимости мы не можем опуститься, поскольку все процессы в компании прозрачны. К тому же карьерное хозяйство не допускает никаких махинаций.
Руководитель отдела закупок компании заказчика Анна Бессонова предлагает найти возможность для снижения стоимости. Кирилл снова идет навстречу. В итоге в новой редакции договора на поставку песка убирают повышающий коэффициент разрыхления 1,15. «За все время работы мы ни разу не предъявили к оплате данный коэффициент, – поясняет Маркелов. – Скопилась сумма долга порядка 6 млн рублей. Бессонова соглашается оплатить нам половину этой суммы с условием, что мы принизим цену на переработку руды».
В результате КУБАЗ снова пошел навстречу и снизил стоимость грохочения руды на 30 процентов при условии ежемесячного объема 160 тысяч тонн. Северсталь оплатила 2,6 миллиона из шести за коэффициент разрыхления, но позднее на голубом глазу заявили, что деньги перечислены ошибочно, и удержали эту сумму из оплаты других работ.
После подписания договора по руде заказчик перестает принимать песок в июле и августе 2019 года. А потом резко перестает давать руду. Оказалось, что нашелся другой подрядчик. «Мы пишем письма и не получаем ответа. Начинается тактика молчания, – рассказывает Маркелов. – Директор вспомогательного производства на ГОКе Юрий Чикачев, который отвечает и за руду, и за песок, тоже молчит. Но мы пока на прямой конфликт не идем. В итоге – ни ответов, ни объемов».
- Почему вы не предъявляли претензий к заказчику?
- Потому что мы делали общее дело. Я был уверен, что всегда можно договориться.
- Вас никогда раньше не обманывали?
- Случалось, конечно, но я всегда верю в порядочность людей.
- Почему вы согласились только на половину суммы по коэффициенту?
- Потому что мы делали общее дело.
Маркелов поясняет, что готов был закрыть глаза на некоторые нюансы, потому что был уверен, что сотрудничество выгодно обеим сторонам. Потому и шел на ряд уступок, часть расходов брал на себя. «Главное, чтобы мои люди вовремя зарплату получали», – добавляет Кирилл.
В сентябре и частично в октябре КУБАЗ получает немного руды вместе с уведомлением о дальнейшем расторжении договора. При этом объемы песка далеки от договорных. Претензий компания по-прежнему не предъявляет. Доходит до ноября с крохами по руде, достаточными для выплаты зарплаты – порядка 3 млн рублей.
В октябре 2019 года Кирилла вызывает Юрий Чикачев и просит заготовить 63 тысячи тонн красного песка и складировать его до апреля 2020 года. Красный песок имеет своеобразную структуру – в нем нет конкреции, но есть глина, которую необходимо убрать. Дело в том, что закладочный комплекс шахты может потребовать определенный песок, не особенно вдаваясь в особенности добычи и связанные с этим сложности. Маркелов снова идет навстречу.
Заморозить такой объем песка на семь месяцев чревато тем, что придется выполнять двойной объем работы: сначала добыть и перевезти на склад, а затем разбить и отгрохотать перед непосредственной закладкой. Маркелову обещают заключить допсоглашение о приемке всего объема в апреле. Но все эти месяцы людям необходимо платить зарплату. Ему отвечают, что со следующего года будет новый план горных работ с ежемесячным объемом 40 тысяч кубов.
Наступает декабрь. Анна Бессонова просит вернуть долг по ГСМ. По договору из суммы за объем поставленного песка заказчик вычитает стоимость солярки. К примеру, песка поставили на 10 млн рублей, из них вычли 3 млн за ГСМ. Кирилл отвечает, что за заготовленный впрок красный песок с ним рассчитаются только в апреле, и он уже сейчас тратит свои деньги на зарплату рабочим. «Не оплатишь ГСМ, не закроем объект постройки», – слышит он в ответ. В январе 2020 года КУБАЗ переводит порядка 12 млн рублей за ГСМ.
В феврале заказчик сообщает, что сокращает объем песка до 7 тысяч кубов. Маркелов напоминает о подписанном соглашении с объемом 40 тысяч. Ему отвечают, что все согласно плану горных работ. «Когда вы его изменили? И почему новый план противоречит нашему договору?» – спрашивает Кирилл. «Мы ничего не знаем, делай что хочешь», – получает в ответ. Утомительная и бесплодная переписка длится до марта. И тут приходит пандемия.
В карьере находят людей с вирусом. Всех сажают на неделю на карантин. Затем находят вирус на ГОКе. Объем по песку в марте – 7 тысяч кубометров. Наступает апрель. Из таких объемов людям еле удается выплатить зарплату, налоги платить уже нечем. Добытые и складированные осенью 63 тысячи тонн красного песка лежат мертвым грузом. Платить за них заказчик отказывается в связи с тяжелой ситуацией из-за пандемии. При этом шахта продолжает работать, руда добывается. Вот только деньги за уже добытый песок не платят. До сих пор в карьере находится добытый песок на сумму 9,7 млн рублей.
Наконец к Маркелову приходит понимание, что сложенные в одну корзину яйца посыпались сквозь гнилое дно. Комитет по этике компании «Северсталь» четко прописывает условия работы с партнерами. Не последнюю роль отдают прозрачности всех процессов и отношений с контрагентами. И тут вдруг какая-то подковерная возня с игрой в молчанку. Правда, к тому времени все телефонные разговоры и заверения на совещаниях записываются. В суде пригодится.
- Другого плана горных работ мне никто не давал, – говорит Кирилл.
- Не давал, значит, дадут, – отвечает Юрий Чикачев.
- Что значит, дадут? Это же договорные отношения.
- А что, по договорным отношениям мы что-то не исполняем?
- Конечно, 30 тысяч кубов вы так и не позволяете выдать.
- Да что ж вы привязались к этим тридцати тысячам?
- Потому что так прописано в договоре.
- А я читаю по-другому, – удивляет Чикачев.
- Почему?
- Потому что. Может, мы просто по-разному читаем?
- Вот в договоре написано: «Гарантированный объем не менее 30 тысяч кубометров», - -- ...оплата по факту, – продолжает фразу Чикачев.
- Да, но за объем не менее тридцати тысяч,
- ...который готов принять заказчик. Заказчик гарантированно не готов принять такой объем, – вновь удивляет Чикачев.
- В договоре прописано: «Заказчик обязуется принять». Обязуется. Не менее тридцати тысяч. Еще раз: обязуется, – повторяет Маркелов.
- Не, ну давай не будем спорить. Зачем спорить?
- Я не спорю. Я договор читаю. А вы принимаете какой-то новый план горных работ, с которым меня даже не ознакомили.
В апреле Северсталь собирает совещание. Заказчик говорит: «Ладно, можете грохотить те 63 тысячи». Но Кирилл понимает, что без новых объемов КУБАЗ выжить не сможет. Начинают завозить готовый песок, но заказчик вдруг отказывается его принимать. Вплоть до перекрытия дороги на закладочный комплекс. По распоряжению Юрия Чикачева.
Кирилл Маркелов поразителен в своей вере в людей. Или это настолько огромное желание работать и давать работу людям?
В мае Юрий Чикачев снова собирает совещание и заявляет, что хотели бы усреднить песок. То есть с каждого пласта карьера шириной около 15 метров, длиной порядка 40, в разрезе похожего на слоеный пирог – два метра одного песка, два метра другого, и так четыре слоя – необходимо взять песок из каждого слоя и перемешать. Но в этом случае, во-первых, цена вырастает минимум на 100 рублей. Во-вторых, для ковша экскаватора довольно проблематично захватить песок со всех слоев карьера высотой 8 метров. «Может, мы на закладке вам его послойно положим, а уже на месте обратной лопатой будет проще и главное – дешевле – песок помешать», – предлагает Маркелов. Ему отвечают: «Не надо учить нас работать».
Площадку на карьере КУБАЗ заготавливает до 10 июня. Вот только объем добычи заказчик снова не дает, но требует оплатить ГСМ. Снова в адрес Северстали полетели письма. И получили ответ, что заказчик готов взять усредненный песок по 320 рублей. Кирилл отвечает, что только его себестоимость – 390. «Тогда мы ничего не будем брать», – прилетает ответ.
В конце июля Егор Ренев собирает очередное совещание, на котором договариваются возобновить объемы согласно договору. В этом случае КУБАЗ сможет закрыть долг по ГСМ и к концу года провести рекультивацию карьера, чтобы продолжать добычу.
На следующий день Маркелов встречается с Анной Бессоновой для подписания документов. За поставленный песок заказчик должен порядка 9 млн рублей. Бессонова говорит: «Мы тебе переведем деньги, но ты же нам должен за солярку. Ты отказываешься от претензий, отзываешь иск из суда и получаешь свои деньги». И предлагает подписать новый договор с пролонгацией отношений на год. В результате присылают комплект документов, где расторгают все предыдущие договоры. В новом договоре на поставку песка прописано, что заказчик имеет право расторгнуть его через месяц. КУБАЗ этот договор не подписывает.
В августе на ГОК снова полетели письма. И снова без ответа. КУБАЗ уведомляет о приостановке работ в карьере и подает первый иск в суд. 30 августа в должность вступает новый директор Яковлевского ГОКа – Денис Голубничий.
КУБАЗ подает второй иск. Суммарная задолженность Северстали составляет 120 млн рублей. 23 сентября проходит заседание суда. На следующий день работникам КУБАЗ блокируют пропуски. Техника частично оставлена в карьере. Причем текущий договор не расторгнут. Когда в декабре 2018 года карьер передавали по акту приема-передачи, то в договоре четко было прописано, что при прекращении отношений карьер должен быть передан заказчику по обратному акту. Письмо об этом направляют в Северсталь. Ответа нет.
В начале октября Кирилл приезжает на карьер и видит, что неизвестные машины вывозят вскрышу и глину. Он звонит с вопросом: «Что происходит? Мы же не передали обратно карьер и не зафиксировали проделанные работы». В ответ: «Ничего не знаем. Отвечать на вопросы не будем». Маркелов вызывает полицию и перекрывает дорогу грохотом. Приезжают охранники Северстали с заданием от руководства применять спецсредства. Полиция указывает им на действующий договор.
Зарплату в компании «КУБАЗ» платить нечем. Пришлось уволить 20 рабочих. Но остальным приходится платить хотя бы среднюю зарплату за счет продажи техники. Налоговая за неуплату заблокировала счета. Трудовая инспекция атакует КУБАЗ, прокуратура заставляет работников подавать заявления о невыплате зарплаты, многие отказываются, но трудовая инспекция заваливает штрафами и требованиями. Похоже, что эти ведомства работают по звонку из службы обеспечения бизнеса Северстали ГОКа. Задача – уничтожить несговорчивого подрядчика.
Северсталь обращается в суд с заявлением о нарушении сроков строительства одного из объектов. По этому иску судья оперативно рассматривает обеспечительные меры. Арестовывают технику. Приставы приходят с уже подготовленными кем-то списками имущества.
Все эти месяцы манера общения менеджмента Северстали напоминала бессмысленную скачку: в понедельник на лошадь бодро запрыгнули, а в пятницу лошадь сдохла и труп зарыли. Наступает очередной понедельник – и все сначала. Прошли десятки совещаний, но решение так и не было принято. Видимо, теперь остается один выход – ждать решений суда. И надеяться на его справедливость.
Весь этот бег по кругу был описан комитету по этике Северстали. Вопросы, которые не дают покоя Кириллу: зачем надо было отказываться от выгодного сотрудничества с ответственным подрядчиком – чтобы теперь судиться и почти гарантированно проиграть? Неужели это всего лишь из-за личных амбиций нескольких эффективных менеджеров?
Новый руководитель ГОКа Денис Голубничий решил ни на какие уступки не идти и душить КУБАЗ дальше. Причем на фоне всей этой бессмысленной возни заказчиком была заморожена приемка насосной станции пожаротушения третьего ствола шахты. Видимо, эффективных менеджеров мало заботит безопасность рабочих.
В картине мира тех самых менеджеров невменяемый Кирилл мешает работать, и потому шахта план не выполняет. К слову, запланированные к добыче к 2020 3,8 млн тонн руды ГОК не дает. Возможно, потому и песок не востребован. Зато сил достает на мелкие пакости, разрушающие партнерские отношения. Воображение рисует картинку: на дне карьера стоит большой и добрый слон, а мелкие собаки его кусают за ноги. Он и отойти не может, и затопотать боится, потому что может ненароком задеть детей рядом. А кровь из искусанных ног уже сочится.
Для полноты картины я решила задать вопросы менеджерам Северстали. Первой позвонила Анне Бессоновой. Именно она подписала первый договор о поставке песка с четко указанным ежемесячным объемом. Услышав название компании «КУБАЗ», Анна отвечать на единственный вопрос к ней отказалась со словами: «У нас есть официальный представитель, который общается с прессой». Правда, надо отдать ей должное, с минутной оперативностью мой номер телефона был у этого представителя – Виталия Цимбалова. Он заверил в открытости компании «Северсталь» и попросил прислать вопросы.
Я отправила Виталию вопросы.
Анне Бессоновой
Назовите причины, по которым ваша компания не исполняла условия по договору поставки песка перед компанией КУБАЗ?
Юрию Чикачеву
1. По какой причине не принимались зафиксированные в договоре с КУБАЗ объемы песка?
2. Можно ли без извещения подрядчика изменить план горных работ?
3. Как получилось, что без передачи обратно карьерного хозяйства ваша техника находилась на территории карьера?
Денису Голубничему:
1. Позволяют ли правила, закрепленные комитетом по этике, нарушать партнерские договоренности?
2. Как вы видите ситуацию с компанией КУБАЗ с этической стороны?
Мне хотелось быть объективной, но в ответ от открытой компании «Северсталь» я получила передовицу в лучших традициях газеты «Правда»: «Благодаря масштабной инвестиционной программе, реализуемой на Яковлевском ГОКе с 2017 года, увеличилось количество подрядных организаций, работающих на промплощадке предприятия. Так, в 2020 году Яковлевский ГОК сотрудничает с 72 подрядными организациями из Белгородской области, а штат самого предприятия увеличен на тысячу человек с 2017 года. Яковлевский ГОК заинтересован в развитии партнерства с подрядными организациями. Так, сейчас на предприятии реализуется проект, направленный на повышение уровня безопасности и среди подрядных организаций. Специалисты службы охраны труда, промышленной безопасности и экологии вместе с сотрудниками подрядных организаций проводят совместные аудиты безопасности, разрабатывают программы развития. Что касается деятельности отдельных подрядных организаций, считаем какие-либо комментарии касательно споров хозяйствующих субъектов излишними до их рассмотрения в законном порядке в суде».
Согласитесь, трудно сохранять объективность при такой открытости. Поэтому я снова субъективно на стороне предпринимателя, который готов рисковать, создавая бизнес, досконально вникает во всё, чем занимается, - строит ли козью ферму или добывает песок. Он открыт к диалогу и каждое свое слово может подтвердить документально.
А еще благодаря Кириллу Маркелову я теперь знаю, как произвести впечатление на специалиста любой добывающей компании. Просто надо просить: «А вы наперед с вскрыши сколько снимаете?» Вот только после этого вопроса лучше не прыгать с места в карьер. Этому я тоже научилась на печальном опыте компании «КУБАЗ». Да пусть справедливым будет суд!
для комментариев используется HyperComments