Май 2020
Наталия Вивьерс
Лицом к океану

Этот рыцарь справедливости отважно идет своим путем. Трудный этот путь, конца его не видно. Но уже невозможно ни остановиться, ни свернуть.

Меня всегда восхищали смелые люди. Да, с точки зрения мещанина, они лишены чувства опасности, крайне неосторожны, безрассудно рискованны. И мещанин, наверняка, прав. Вот только не способен восхищать в этом своем уютном футляре. Впрочем, он вообще мало на что способен, кроме проживания своей скучной жизни безопасно и комфортно. Смельчаки же всегда на виду, в авангарде истории, с ярко горящим сердцем, освещающим путь. Им совершенно неважно, кто идет за ними. Они не оглядываются. 

Смелыми не рождаются. Ими становятся. Порой этот процесс становления полон парадоксов. Как в этой истории, которая была рассказана мне по телефону. Разговор наш длился несколько часов. Начинался он по пути к океану. Герой истории шел по тихим улочкам вечернего Биаррица – когда-то излюбленного местечка русских царей. А теперь это знаменитый курорт с мягким климатом. И еще этот город стал пристанищем для Владимира Осечкина и его семьи, вынужденных спешно покинуть осенью 2015 года ставшую небезопасной родину. 

Той осенью в квартиру основателя Gulagu.net ворвались люди в масках, отнюдь не в медицинских. Ворвались с обыском. Вынесли всю технику и телефоны. Оставили один. Для связи. Младшему сыну Владимира был один год. Трехлетний старший подошел к одному из бойцов в маске, доверчиво заглянул в прорези для глаз и спросил: «Дядя, а что вы у нас дома ищете?» Дядя промолчал. Да и что он мог ответить ребенку? Солгать как-то неловко, а правда выходила какая-то кривая. Дядя просто исполнял чей-то приказ. 

Поздно ночью, уложив детей спать, Владимир с женой Камиллой сидели на кухне и решали, что делать. Оставаться в стране и не пойти на сделку с совестью, приняв предложение власти о «взаимовыгодном сотрудничестве», было для Владимира невозможным. Пережить третье уголовное преследование было бы символично, но теперь была семья и ответственность. Выход оставался один – уехать. 

Понимая, что оставленный телефон прослушивается, Владимир позвонил знакомому детскому врачу, рассказал о странных симптомах у сына, договорился о визите. Одели детей, в небольшую сумку бросили несколько памперсов, заехали к друзьям за загранпаспортами (оставили на такой вот случай три месяца назад), подъехали к клинике. Машину бросили на стоянке. Вышли через черный ход и сели в такси. Через три часа Осечкины летели в безвизовую Турцию. 

Звонок друзей застал семью на Кипре: «Прилетайте во Францию. Здесь вам могут предоставить политическое убежище. Здесь демократия и Европейский суд по правам человека». Так Осечкины стали «русскими французами». Тихий курортный городок с мягким климатом ничуть не убавил пыл борьбы за права заключенных в России. Вот только теперь сор вынесен далеко за пределы страны. Снова досадный промах спецслужб в многоходовочке. Впрочем, ходы эти давно уже не считают нужным просчитывать. Откуда эта безоглядная настырность? Видимо, от безнаказанности. 

Наказание без преступления 

Владимир родился в Самаре. В семье журналиста и врача. Был тихий 1981 год, и ничто не предвещало лихих событий следующего десятилетия. Самару в 90-х трясло мощно, делили все и всё. Сицилийская мафия могла бы гордиться местными «самородками». На это лихое десятилетие и пришлось взросление Володи. Наглядевшись на все грани беспредела, он решил поступать на юридический, чтобы вместе с честными товарищами наводить в стране порядок. 

Семья жила небогато. На старших курсах Владимир с друзьями занялся бизнесом – торговали сервизами и вином. Тогда почти все торговали, чтобы выжить. Хранили товар в арендуемом гараже. Однажды молодых предпринимателей оглушило известие, что дом хозяина гаража и их склад ограблены, а один из членов семьи убит. Во время осмотра места происшествия Владимир горячо попросил следователя, чтобы преступника до ареста привели к ним, иначе потом не будет возможности сказать все накипевшее в лицо. Вскоре Владимира вызвали к начальнику местного отдела милиции. 

Ни о чем не подозревая, почти выпускник юрфака шел на встречу с будущими коллегами, как он тогда еще полагал. Встреча оказалась более чем «теплой»: парня завели в кабинет начальника уголовного розыска и принялись выбивать признание, что это именно он убил человека и ограбил свой собственный склад.

Били с пристрастием. Именно там Владимир познакомился со «слониками», «звонком Путину» и другими, теперь уже широко известными, видами пыток. Дома, куда его отвезли переодеться и взять необходимые вещи перед водворением в КПЗ, Владимир достал из нагрудного кармана окровавленной сорочки два выбитых зуба и молча отдал их ошарашенной маме. 

Осечкину было без малого 20 лет. За те два с половиной месяца он прошел пытки в милиции и «пресс-хаты» самарского СИЗО. Почти все круги ада российской правоохранительной системы. Системы, попав в жернова которой, человек лишается всех прав, включая право быть человеком. Пока сын сидел в СИЗО, отец-журналист с адвокатом, ставшим позже другом семьи, провели свое расследование и предъявили прокурору города неопровержимые доказательства невиновности Владимира. Его выпустили, сняв обвинения и извинившись. 

Извинения Осечкин принял, но в институт больше не вернулся. Наводить порядок в стране в рядках МВД или ФСБ расхотелось, и он продолжил заниматься бизнесом. Стал гонять автомобили премиум-класса в Самару. И вскоре перебрался в Москву, где развернулся во всю ширь своего таланта предпринимателя. За несколько лет успел построить сеть автосалонов на МКАДе и Третьем транспортном кольце, купил квартиру, «Мерседес» S-класса, открыл своей пейнтбольный клуб и самую большую в России фирму по прокату квадроциклов, багги и катеров на воздушной подушке.

В 2006 году Осечкин с партнерами на Международном Московском автомобильном салоне представили инновационную по тем временам разработку – технологию по развитию в России сети автомобильных аукционов, призванных обелить черно-серый авторынок и направить в бюджет страны миллиарды рублей.

 

В круге втором 

Шел кучерявый для российского бизнеса 2007 год. Все было не просто хорошо, а очень хорошо. Пока один из партнеров не кинул Осечкина – занял 100 тысяч долларов, взял в рассрочку дорогой автомобиль и… пропал. Владимир обратился в прокуратуру Красногорска и ОБЭП. И угодил аккурат в руки к теперь уже скандально известному прокурору Александру Игнатенко, который позднее будет арестован в Польше и экстрадирован в Россию за взятки и крышевание подпольных казино. Но тогда, в нулевые, он был еще на коне. И коней ему хотелось всё больше и больше. 

Вскоре к Осечкину приехала делегация высокопоставленных сотрудников РУБОПа и прокуратуры в компании со «смотрящим» за этим районом Московской области. Явились с предложением, от которого любому человеку невозможно отказаться без риска для жизни. Мол, заработал, пришла пора делиться. И машину мы твою найдем, и деньги. А не станешь делиться, пеняй на себя: всего лишим и закатаем самого лет на 20.

Владимир отказаться смог. За следующие несколько месяцев автосалоны Осечкина проверили ФСБ, ДЭБ МВД, ГАИ, прокуратура и налоговая. И вскоре он был арестован по обвинению в хищении двух «Порше» – мэра Озёр и главы того же района, о существовании которых Владимир даже не слышал.

Позднее дело переквалифицировали в «резиновую» 159-ю часть 4, заодно прикрутили статью 160 – присвоение средств, полученных в результате мошенничества. Летом 2007 года Владимира привезли в кабинет в прокурору Озерского района Анатолию Дроку, где прямо при милицейском конвое глава района и прокурор предложили ему переоформить свой «Мерседес» на них и доплатить сверху 150 тысяч долларов.

Осечкин опять отказался, и следователи нарисовали ОПГ из неустановленных лиц, которую якобы создал молодой предприниматель для «легализации» тех самых средств, полученных в результате мошенничества. Никаких «неустановленных лиц», конечно, никто так и не установил. Позже это обвинение развалилось в суде.

Почти четыре года Владимир Осечкин провел в камерах СИЗО Москвы и Подмосковья. Там и началась его правозащитная деятельность. Кроме написания бесчисленных жалоб, ходатайств и запросов по своему уголовному делу, он помогал другим сидельцам, составлял коллективные петиции в прокуратуру и ЕСПЧ по фактам нарушения прав заключенных, содержащихся в переполненных прокуренных камерах, писал жалобы на отсутствие горячей воды и нормального питания. Кстати, за все годы в СИЗО Осечкин ни разу не видел членов ОНК или сотрудников аппарата Уполномоченного по правам человека.

В июне 2011 года Владимир вышел на свободу. К моменту освобождения всеми его бизнесами, квартирой и тем самым «Мерседесом» завладели другие лица, тесно связанные с подмосковными прокурорами. В тюрьме Осечкин перечитал «Архипелаг ГУЛАГ» и многое переосмыслил. По телевизору показывали встречу писателя Александра Солженицына с президентом Путиным. Владимир смотрел телевизор и понимал, что ГУЛАГ– это не далекое прошлое, а вполне себе позорное настоящее.

Эта встреча Солженицына с Путиным привела Владимира к пониманию, что систему исполнения наказаний необходимо менять, как можно ярче освещая эти гулаговские болота. В июле 2011 года Владимир Осечкин основал социальную сеть Gulagu.netдля жертв пыток и родственников заключенных. И вскоре стремительно стал одним из медийных лиц отечественной правозащиты конца «медведевской оттепели». Он выступал почти ежедневно в крупных СМИ с громкими разоблачениями фактов коррупции и пыток.

Осенью 2012 года в Госдуме обсуждались поправки в ту самую «резиновую» 159 статью. Выступление Владимира Осечкина на парламентских слушаниях из сегодняшнего дня звучит, как предупреждение. Вот только мало кто из предпринимателей его тогда услышал. Видимо, были уверены, что их тюрьма не коснется. С тех пор ежегодно 100 тысяч предприятий прекращают свое существование из-за уголовного преследования руководителей по той самой, теперь уже «народной», 159 статье.

В 2013 году Осечкин основал и возглавил рабочую группу по защите прав заключенных в российском парламенте. Вовлек в правозащиту депутатов и политиков, ежемесячно на протяжении почти двух лет проводил заседания группы с участием бывших заключенных и родственников зэков, сотрудников ФСИН и адвокатов. Под протоколы и стенограммы десятки людей свидетельствовали о конкретных фактах пыток, а депутаты по таким случаям направляли запросы руководству СК, ФСИН и прокуратуры.

По результатам этих общественных расследований были осуждены десятки уже бывших сотрудников ФСИН и МВД.

 

Дороги открыты 

Эту часть рассказа я слушала, как фантастику. Из дня сегодняшнего сложно было поверить, что журналисты и правозащитники свободно заходили в СИЗО и колонии, снимали на фото и видео нарушения, выносили вопросы содержания заключенных в Госдуму ежемесячно, добивались снятия с должности начальников и зарвавшихся сотрудников. 

К счастью, интернет помнит всё. Выступление Владимира Осечкина в Совете Федерации можно увидеть прямо сейчас. И снова удивиться его прямоте, смелости и, главное, актуальности тех инициатив. Печально, что по сей день они так и остались инициативами. Вот только высказать их также смело и прямо уже некому. Суды по-прежнему фабрикуют протоколы заседаний по памяти, общественный контроль превратился в фикцию, а спецсредства, типа дубинок и электрошокеров, нынче применяют не только к заключенным, но и к мирно митингующим. 

Тем временем на сайт Gulagu.net ежегодно поступали тысячи криков о помощи. Тысячи искалеченных судеб. Причем, и морально, и физически. Осечкин дает сотни интервью, бьется во все двери, ездит по стране, встречается с родственниками, проводит независимые расследования по фактам коррупции и пыток. Совершенно упустив из виду, что время изменилось. Есть уже «Болотное дело», закрываются независимые СМИ, блокируются сайты, вовсю идет «охота на ведьм» или точнее – на иностранных агентов. 

Осечкин в своем идеализме, совершенно необъяснимом после всего, что он пережил, кажется, искренне верит в торжество справедливости. После убийства Бориса Немцова на сайт приходит сообщение, что в московском СИЗО «Лефортово» находятся чеченцы с явными следами пыток. Те самые, которые якобы «сознались» в убийстве при явке с повинной. Владимир обнародует эту информацию, не задумываясь о последствиях. 

Последствия не заставили себя долго ждать. После очередных предложений, от которых уже точно было невозможно отказаться, Осечкин снова проявляет независимую строптивость. И осенью 2015 года в дверь его квартиры громко и требовательно постучали. По-хозяйски, не стесняясь. Иллюзий больше не осталось. Стране такие осечкины оказались не нужны. 

Всё только начинается 

Стране не нужны, но по-прежнему нужны бесправным заключенным. Так получилось, что защиты им искать теперь негде, кроме как на Gulagu.net. После выступления Владимира осенью в Страсбурге в Европарламенте, где он озвучил ситуацию с пытками заключенных в России и массовых унижениях, на сайт была совершена настоявшая атака. Тем самым еще раз подтвердив, что лозунг нынешней правовой системы «ГУЛАГу – да!»    

Сайт пришлось восстанавливать по крупицам. К счастью, интернет помнит всё. Хорошая память и у Владимира Осечкина. Он помнит сотни имен и фамилий заключенных, их родных, начальников колоний, сотрудников, виновных в пытках и убийствах. Он отрывает время от семьи и пишет жалобы, заявления, ходатайства. Он скрупулезно собирает все факты беззакония и показывает их общественности, формируя будущие списки для большого процесса над организаторами систематических пыток. Он продолжает биться в закрытые двери в надежде добиться справедливости. В надежде, которая никак не хочет умирать. 

На канале «ГУЛАГу – нет!» Владимир выкладывает документальные кадры с фактами пыток и убийств заключенных. «Хроники ГУЛАГа 21 века» содержат более 600 этих страшных видео. Фильмы посмотрели более 17 миллионов человек. Но система не сдается. Пытки и убийства продолжаются. От этого мучительно больно. И порой хочется все бросить и просто жить. В красивом месте, в свободной стране, с любимой семьей. Но кто тогда поможет тысячам жертв этой бесчеловечной и безжалостной системы? И этот рыцарь справедливости продолжает свой путь.

Когда Владимир с семьей прилетел во Францию и проходил собеседование о предоставлении политического убежища, изучивший его досье офицер спросил: «Вас дважды сажали в тюрьму. Вас пытали, вымогали деньги, всячески провоцировали на совершение преступлений. Я не понимаю, почему Вы не бросили всё раньше? Почему продолжали этим заниматься?» 

И тогда Владимир рассказал французу одну историю. Про одного молодого парня – Руслана Арцханова, который оказался в тюрьме со смертельным диагнозом. Рак. Неоперабельный. На воле его ждала мама и любимая девушка. Осечкин добился освобождения парня. Парень лишился ноги, женился на любимой и прожил с ней еще целый год. Он успел порадоваться рождению сына. Руслан умер в окружении любимых людей с осознанием, что оставил миру частицу себя. 

По щекам француза катились слезы. Он молча пожал руку этому странному русскому и с чувством благодарности кивнул. Говорить он не мог. Осечкин же не может не говорить. И сейчас он хочет, чтобы этот голос был слышен в разных странах на разных языках. В планах создание международного правозащитного фонда «ГУЛАГу – нет!» У него есть друзья, соратники, родные, всегда готовые поддержать. 

Но главное – у Владимира есть смелость и отвага бороться до конца за тех людей, которые безжалостно были вычеркнуты из общества вместе с оглашением приговора. Или даже раньше – с момента задержания и заключения под стражу. Так уж устроено людское сознание – не прожив, не осознав до конца свое прошлое, мы не можем трезво воспринять настоящее. 

То самое настоящее, когда ГУЛАГ никуда не делся. И никто, абсолютно никто, не сможет зарекаться, что там не окажется. Мог ли подумать мальчик из интеллигентной семьи журналиста и врача, что этот самый ГУЛАГ громко и требовательно постучится в его дверь? И ему однажды придется покинуть родную страну, спасая свободу, семью и созданный им сайт для помощи тысячам заключенных и их родственникам. 

Наш разговор длился больше трех часов. Я уже посмотрела на тихий городок Биарриц, на бывшую резиденцию русских царей, на озорных сыновей, гоняющих на самокатах. «Камилька, сфотографируй закат!» – попросил жену Владимир и навел камеру телефона на океан. Огромный, лениво перекатывающий волны, глубоко вздыхающий о чем-то своем. Или о нашем, людском? Мы будто стояли рядом лицом к океану, растворяясь в закате. И в голове рождались слова, когда-то услышанные в одном хорошем фильме. Или это было в жизни? Кто же теперь разберет. Да и какая разница, если слова рождаются в моей голове. 

На небе только и разговоров, что о море. И о закате. Там говорят о том, как чертовски здорово наблюдать за огромным огненным шаром. Как он тает в волнах. И еле видимый свет, словно от свечи, горит где-то в глубине. Я знаю одно – бояться глупо. Страх парализует волю. Страх лишает свободы. Страх мешает говорить о море. И наслаждаться закатом. О чем же мы станем говорить?

А говорить мы будем о смелости. Об отваге. О красоте. О любви. И о свободе. И не на небе, а на земле. Говорить громко и смело. Стоя лицом к океану. Чтобы каждое наше слово осталось в памяти. Навсегда.

 


для комментариев используется HyperComments